This game has no name(с)
"Как я провел лето"Начать с того, что мне очень не хотелось ехать на Нуменор: первоисточник не близок мне совершенно. Прочитав «Сильмариллион» лет в 11 я сказал «ага…», отложил и забыл – не потому что сложно и не интересно, а потому что слишком идеалистически и правильно, предсказуемо и схематично. Так что пусть не говорят, что я вырос в циника и скептика, я был им с детства.
Так вот. Тема меня не интересовала, но игра сезона же! О ней будут трепаться еще долго все, кто поедут - а поедут многие, - посему надо быть в курсе дела. Посмотреть хотя бы со стороны. Поделать игру другим, не вникая в сюжет и концепцию. Поехать игротехом.
По ряду причин замысел удался лишь частично, Храмовая стража хоть и была игротехами по сути, все же играла, хотя и редко, урывками.
Конвейер обрядов – неизбежное зло в ситуации быстротекущего игрового времени и богатых культурных традиций. Всем надо получать имя, инициироваться, жениться, умирать, и вроде как нельзя это делать под кустом абы как. Поэтому несвежие покойники вызывали примерно столько же энтузиазма, сколько секретные телеграммы по работе: окружающим кажется, что это забавно, а на деле только отвлекает от важного – поесть, например. Ну и конечно в полной мере осознаешь всю тяжесть работы в ЗАГСе: у людей радость или горе или еще какие эмоции, а ты думаешь о том, что надо не забыть реквизит, записать в книгу, а их там, блин, целая очередь, и надо бы делать приличествующее случаю выражение лица, но свадьбы сменяются похоронами, и ты уже путаешься, какое выражении когда должно быть, и остается только незатейливая мысль на все случаи жизни: «Первый пошел. Следующий!». И хорошо, что мы выкинули большую часть пафоса на стадии обсуждения, обряды получились незамысловатые, зато вполне себе в духе. А длинные, красивые, исполненные смысла, подсмысла, аллюзий и блестяшек – должны делаться раз за игру.
Так бы и развлекался выполнением функциональных обязанностей всю неделю, но в среду нас внезапно догнала ролевая игра. Причем во все сразу: и в политику, и в идеологию, и в семью, и в вялые внутриведомственные интриги. И даже некий когнетивный диссонанс со мной случился, когда мой любимый брат признался, что он – нимри, а я поняла, что он больше нуменорец, чем большинство присутствовавших на коронации.
Отдельные аспекты роли накрывали меня волнами. Сначала случилась внешняя околополитическая игра с публичными заявлениями, отстаиванием арестованных, ночными пьянками оппозиции. Потом – разговоры о роли традиций и заветов, о смысле или бессмысленности служения в колониях, о падении нравов и отсутствии памяти. Не знаю, что здесь сыграло большую роль, законы жанра или отсутствия стремления игроков играть в заявленный культурный контекст, но традиции вымирали и перерождались с такой скоростью, как будто за день действительно проходило лет сто, а продолжительность жизни совпадала с реальной – 60-80 лет.
На этом месте очень хочется высказать наболевшее, которое сложно применить к конкретным людям, поскольку оно с одной стороны – следствие действия законов человеческой психики, а с другой – вполне может частично преодолеваться вдумчивым игроком: персонаж вырастает на некой базе знаний и культуры, и некоторые действия или умозаключения игрока для него просто невозможны. Так же как для самого игрока невозможны некоторые действия, которые он совершает на игре не задумываясь, потому что помнит, что все это «понарошку».
Сложно убить человека для большинства из нас. Несложно для большинства нуменорцев.
Для игрока легко убить кого-то (и не важно, кого) просто потому что, или для достижения некой игровой цели. Невозможно для нуменорца пролить священную кровь Высокого человека Запада на Благословенном Острове.
Это самые простые примеры.
Играющие в религию, особенно – в служителей культа, должны хорошо представлять систему, на которой этот культ строиться, а не аргументировать свои действия из реального жизненного опыта. Не будь мы все умными и критично настроенными – были бы частью какой-нибудь секты или догматично следовали бы некой религии по жизни, но если играешь верующего – критичность и аппеляция к логике – лишние. Что-то вроде «адвоката дьявола», нужно уметь защищать ту сторону, которую занимаешь, даже если видишь, как доказать обратное.
Неожиданно для себя я ввязывалась в разговоры, несла мысль в массы, изредка развлекалась философскими беседами и даже под старость высказала свое политическое завещание товарищам по цеху.
Фоном — безграничная любовь к семье. Они были прекрастные, хотя их в жизни было слишком мало, они были тем, что определяло эмоциональную сторону персонажа. Любимый брат — вообще кактлизатор пересмотра отношения к эльфам вообще и касающихся (а на самом деле — НЕ) их аспектов нуменорских традиций. Мне хотелось умереть рядом с братом, весь последний день я бродила по городу, расспрашивая о том, вернулся ли он, пару раз услышала версию о его смерти, но отказывалась верить, а когда отчаялась, и пошла на берег грустить и смотреть в даль, оказалось, что на причал я вышла ровно в момент швартовки его корабля. Я ждала его, чтобы умереть, но в тот самый день он наконец-то полюбил, и не мог отойти от своей возлюбленной, опасаясь за ее жизнь, а я очень обрадовалась, поняв, что у меня нет ни обиды, ни зависти по отношению к нему, к его любви, к его долгой жизни и молодости. И пусть Ульдор как мой отец к тому времени уже закончился, то, что именно он отвез меня умирать в море, что он вынес меня на берег и передал брату — значило очень много, перед смертью было достигнуто полнейшее согласие с собой и миром.
И еще одно: неожиданно удалось прочувствовать старость. Сначала — как некую свободу дейстий от последствий, когда я развлекалась игрой в маразм (это была игра персонажа, а не игрока, возможность сбросить с себя ответственность после долгих лет служения), а потом... Старость — это когда мимо тебя проходят люди и события, ты еще видишь их, но они тебя уже не замечают. Когда у тебя остается единственное важное дело — смерть, но окружающим не до того, и ты прощаешь им это, потому что понимаешь, что на самом деле для каждого важна только собственная смерть, что умираем — в одиночестве, как бы ни хотелось сделать это красиво — никому нет до этого дела по-настоящему.
Персонаж умер, и дальше стало уже все равно. Я бы вышел в роли ребенка брата, но они до причала так и не дошли, а в целом — лучше полдня отсыпаться и нести хню, чем судорожно пытаться что-то сыграть.
Я не командный игрок. В том смысле, что я не могу идти, потому что пошли все или подчиняться мнению большинства, принимая решения путем голосования. Разве что это будет прописано в квенте, но это будет квента, написанная не мной, а врученная мастерской волей. Я буду защищать интересы команды, ставить их выше своих, но только пока это не расходится с внутренним миром персонажа. Очень жаль, что я не успела на суд до казни, я надеялась на синдром «Белого совета» и судорожно листала законы, потому что до игры не запоминала их, полагая, что этот пласт пройдет в стороне, надеясь успеть что-то изменить. Я отбила тех, кто выжил, не дав их немедленно утопить или сослать и старалась убедить их сохранить жизнь и веру. Я смогла уплыть в Средеземье только когда убедилась, что все уже хорошо и жизнь Храма вошла в привычное состояние, и ему и моим на тот момент подчиненным ничего не угрожает, хотя путешествовать — это была хрустальная персонажная мечта.
А еще я знаю, что со мной сложно. И что мне с людьми — не очень, особенно при вынужденно длительном общеии без смены лиц. Но считаю это второстепенным, если я злю и раздражаю — это можно не скрывать, я не обижусь, и, может и не правомерно, я распространяю то же на других.
Из-за неумения долго выдерживать замкнутый круг людей у меня случилась отдельная от всего ОБВМная ролевая игра. Каждый день я изображала из себя Ассоль, торча на причале
@темы: еще одна реальность