Проклятое место. Отчет 2

[ayantea]

И я теряю разум, потому что люблю
И не хочу тебя терять. (с)

Listen or download Веня Д'ркин и Д'р-бэнд Безнадёга for free on Prostopleer

Так получается, что я понимаю во что играю обычно непосредственно на игре. Персонаж становиться живым и настоящим, квента - костяк, вокруг которого может накрутиться черт знает что. Вот и про Алису я особо не думала, и уж точно не собиралась писать, пока не обнаружила, что в голове вертятся целые фразы ее истории. Отпинывалась от литературности всеми лапами, но так как получилось длинно - отдельные моменты все же вползли. И - вы уверены, что вам сюда?

Можно абсолютно точно сказать, что Алиса Кронгауз стала Лиссой в тот момент, когда поняла, что Рыжий пропал в новой Зоне близь Екатеринбурга.
Безумие никогда не захлестывает человека сразу, но с этого момента жизнь стала заполняться липкой пустотой, ночи – кошмарами и неясными голосами, мысли – одержимостью. Алкоголь помогал не сорваться и привносил нотку философичности в поиски смысла жизни. На работе если кто что и заметил – то ничего не сказал: в МЧС многие снимают стресс именно так, пока ты держишь себя в рамках – на это закрывают глаза.
Одиночество накатывало. Сложно объяснить, но это не было похоже на потерю близкого человека, скорее, на потерю руки: постоянно забываешь, что у тебя ее больше нет, ощущаешь покалывание, двигаешь, сгибаешь пальцы… даже когда скашиваешь глаза вниз – иллюзия не исчезает, мысль о галлюцинациях – более правдоподобна, особенно после коньяка.
Лисса нашла блок сигарет, забытый им перед уходом, и проводила целые ночи, куря и смотря в одну точку, сосредоточившись на знакомом запахе дыма и воспоминаниях, странно ярких, заполняющих сознание.
Она понимала, что долго так продолжаться не может, медикам прекрасно известны пределы человеческой выносливости. Также как и то, чем можно эту выносливость подхлестнуть. В ее отчетах, предоставляемых о примененных медикаментах, после каждого выезда стали чуть чаще упоминаться сильные обезболивающие и наркотические вещества, часть пациентов не доживали до больницы, несмотря на крайние меры.
То, что камень, который Рыжий оставил ей перед уходом, и который она теперь носила на шее, стал казаться теплее и «живее» на ощупь, она отметила безэмоционально, подумав, что «вот теперь-то недолго осталось».
Руки начали слегка дрожать. Когда на операции скальпель соскользнул и полоснул ее по пальцам, к «недолго» добавилось «профнепригодна». Операция завершилась успешно, но когда она собралась обработать порез, выяснилось, что под слоем засохшей крови нет даже шрама. А камень потеплел еще немного.
Она многое слышала об артефактах от отца, от Рыжего, от других сталкеров, но никогда не держала их в руках: срабатывало что-то вроде брезгливости к порождениям Зоны, но этот камень – это было все, что у нее осталось, последняя связующая нить и, судя по всему, часть причины, по которой ОН полез в Зону последний раз.
Безумие нашло свой выход в одержимости: теперь Лисса стремилась любой ценой приблизиться к пониманию того, чем является Зона. Она исследовала артефакт всеми возможными способами, основными из которых были эксперименты на себе. Камень обладал потрясающим регенерационным потенциалом, скорость регенерации нарастала, Лисса была почти уверена, что ее телу не сможет повредить практически ничего, если только воздействие не будет постоянным. Дрожание рук оказалось чистой соматикой: алкоголь оказывал действие на сознание, однако токсическое воздействие при распаде сводилось к нулю, как и действие наркотиков. Для продолжения исследований требовалось каким-то образом попасть в саму Зону, и судьба предоставила шанс сделать это легально: в экспедиционную команду требовался медик, а убедить начальство, что о Чернобыльской Зоне и последствиях воздействия аномалий она знает побольше прочих было не сложно, материалы для диссертации она когда-то брала, обследуя сталкеров, не хотевших связываться с официальной медициной.

Пилот, Градус, Алиса, Уфолог и Макс. Ни один из них в МЧС не служил, и такое ощущение, что с понятием дисциплины даже близко не сталкивался. Слушая Пилота на инструктаже, Лисса ясно поняла, что о согласованности действий и внятных задачах речи даже не идет, и, пожалуй, это было только на руку. Если бы только не странный взгляд Макса… он смотрел так, словно мучительно пытался что-то припомнить, от этого взгляда хотелось не то спрятаться, не то выхватить пистолет. Он был «свободовец» из Чернобыльской Зоны, но Лисса поклясться могла, что видит его впервые.
А еще он упорно называл ее «Алиса». Это бесило. Никакой «Алисы» больше не было.

Режим секретности был похерен на корню с самого начала. Весть о наличии на базе экспедиции медика и стационара разлетелась по Зоне быстро, и скоро к воротам стали подтаскивать загремевших в аномалии.
Пожалуй, все, что осталось от настоящей Алисы – это стремление вылечить любого, кто в этом нуждается. На крик «Медика, срочно!» она реагировала не раздумывая, и только после оказания помощи вспоминала, что тут есть определенные законы, да и врачу экспедиции нежелательно тратить ограниченные медицинские препараты и новые разработки на «неучтенных лиц». Впрочем, Пирксу, кажется, было все равно, а компенсация в виде нескольких патронов, обеда или информации устраивала Лиссу.
То, что «коллеги» не совсем адекватны, выяснилось в первый же день: пока она вкалывала «батарейку» кому-то из сталкеров, Уфолог успел накурить Макса аналогом травы собственного сочинения. Она слышала, что «свободовцы» дунуть не дураки, но чтобы курить неизвестно что по предложению типа, который занимается летающими тарелками и видит зеленых человечков? Макса накрыло, он выскочил за ворота, размахивая оружием и крича про окружающих его кровососов, судя по направлению взгляда – в питие крови он обвинял всех научников скопом. Сталкеры, приволокшие раненого, на крик Лиссы даже не прореагировали. В какой-то момент она оглянулась, оценила застывшее на лицах любопытство, плюнула и дернула из-за пояса пистолет, одновременно выпрыгивая за дверь.
Медленно. Аккуратно. Не напугать. Чуть-чуть обойти. Ударить по голове рукоятью и заорать, кроя матом всех тех, кто стоит за дверью и думает, что и в стационар Макса тоже будет тащить она. Сквозь зубы материться на Уфолога, кормя таблетками, вкалывая энергетик, исследовать активность мозга, выравнивая аномальные пики… и замереть от нежности и горечи, касаясь руками рыжей макушки дурака-сталкера, который продолжает убеждать, что все уже в порядке. Еще сильнее разозлиться на Уфолога, пойти ругаться с ним и с Пилотом, и – никакого эффекта. Уже тогда стоило догадаться, чем все закончится.

Позже, жадно поедая честно заработанный обед в баре «Огонек», Лисса с завистью косилась на Макса, встретившего старых друзей. И – больше чем друзей. Зависть была теплой и не обидной, еда – горячей и вкусной, девушка успела отогреться и расслабиться, так, что даже очередное максовское «Алиса» почти не цепануло, так, поправить машинально…
- Я называю тебя так, потому что мне очень много рассказывали о тебе, называя этим именем. Я вспомнил, где тебя видел. В Чернобыльской Зоне, на фотографии. Друг показывал.
Тарелка пытается выскользнуть из пальцев, но – врешь, проклятая! – тело слишком хорошо знает, что ему нужно есть, что нужно обязательно, обязательно доесть вот это горячее, а потом можно и в обморок, и в истерику, и куда душа пожелает.
Наверное, Макс что-то понял.
- Поговорим позже, если захочешь…
… Но позже уже некогда. Чтобы не думать, Лисса успевает за несколько минут развести бурную деятельность, позвать в стационар потерявшую память девочку Надю и хромающего Немого, о котором говорят, что он спец по распознанию артефактов. Надю – интересно исследовать, а платой Немого будет любая информация о камне, которую он сможет сообщить.
При переходе обнаруживается человек-катастрофа, который просто тянет на себя энергетические аномалии. К тому же по дороге они потеряли Ветер, девушку из бара, увязавшуюся за Надей. Это сталкеры? Точно?
Конфликт на базе нарастает. Алиса Орлова устраивает истерики по поводу посторонних. «Поздно, девушка. Уже абсолютно ясно, что никакой иерархией тут и не пахнет, так что я продолжу делать то, что необходимо мне.»
Надю, судя по всему, какие-то уроды забросили в пси-аномалию, но это уже не интересно, Лисса подобное уже видела, главное, что память вернется. Немой успел вылечиться сам, но платит информацией за лечение другого.
Итак, камень. По мнению Немого это нечто живое, оно хочет есть, но сейчас спит. Чтобы ЭТО накормить – стоит бросить в аномалию. Чувства Лиссы мешаются со здравым смыслом и жаждой эксперимента. Здравый смысл подсказывает, что вполне возможно еще немного – и будут «жрать» ее, экспериментатор требует бросить артефакт в ближайшую аномалию и посмотреть, что будет. Естественно, побеждают чувства, потому что «живое» и «Рыжий» сплавляются в «это все, что после него осталось». И где-то на самом дне – гаденькое ощущение боязни потерять свою неуязвимость, прикрытое оправданиями о том, что без защиты ничего про Зону она выяснить не успеет.

Плохо помню, почему опять оказалась возле стойки бара. Кажется, я ждала Макса, а он был уже пьян и счастлив, и было понятно, что никакого разговора не получится, но уходить не хотелось. Очень хотелось спросить «Что он говорил обо мне?» - и было страшно услышать ответ и не найти в Лиссе ничего из того, о чем мог рассказывать другу любящий человек. Краем уха я слушала рассказ какого-то мальчика о том, как он потерял оружие, и чувствовала себя неизмеримо старше и опытнее, хотя в Зоне была первый раз и весь мой опыт сводился к знакомым с детства историям, еще с тех времен, когда Зона не была аномальной, и радиация была единственной проблемой любопытных. И росло внутри обиженное «Ну почему они – живы, а ОН – нет?». В какой-то момент поняла, что уже достаточно давно пытаюсь что-то объяснить мужчине за стойкой бара, он слушает, подливает коньяк, уходит ненадолго и возвращается обратно, а глаза… Ведь действительно кажется, что понимает.
Таблетка. Кажется, вторая за вечер. Раскрошить и предложить. Непонятно откуда появившийся мальчик (или девочка? или их двое?)достает из кармана 10 рупий. Дешевые понты, но по слизистой действительно работает быстрее, а мне сейчас надо быстро, очень быстро.
«Что ты знаешь о боли?», доноситься сбоку.
Я знаю о боли все, но это не объяснить, это всегда субъективно и смешно для других, поэтому я достаю из-за пояса нож и втыкаю себе в руку.
Кровь на стойке. Нехорошо это. Не красиво.
На мгновение все замолкают, я вытягиваю нож и аккуратно стираю кровь с уже здоровой руки.
«Вопросы? Предложения?»
Я не знаю, как дохожу до базы, и это никому не интересно. Похоже, можно не притворяться, что мне нужно сопровождение.

С утра Лисса выясняет, что зоологу Градусу повезло, и какую-то тварюгу он вскрыть уже успел. Грозится нобелевкой и винит в неучастии. Какое участие, когда раненые идут один за другим? Некогда даже в кабак сходить за заработанной едой. И Пилот про экспедицию говорит что-то. А тут еще обморок не вовремя, прямо к приезду проверяющего. «Переутомилась, что ли?», спрашивает себя Лисса. «Или все же стоит камень в аномалию бросить? С Марьяной вот поговорить и бросить. Странная девушка, может, подскажет что».
Одновременно в разных концах базы на пол падают Градус и непонятно за каким лешим вертящийся здесь ООНовец. Рук не хватает. Один медик – это слишком мало в Зоне. Смотря на показания приборов, Лисса не может поверить глазам, хотя руки уже автоматически ставят капельницу, разрывают пакет со шприцами, нашаривают пачку таблеток.
У обоих прогрессирует распад печени. Слишком быстро, чтобы это можно было объяснить чем-то не аномальным. Показания приборов почти идентичны. Лисса понимает, что она сможет поддерживать им жизнь, но только при условии постоянных вливаний искусственной крови и наличии гепатопротекторов. Пересадка печени в таких условиях почти не возможна, даже если найдется донор. Последнюю мысль она проговаривает в слух, и понимает, что пришедший в себя Градус смеется.
-Так возьми печень этого монстра, которого я вчера вскрыл. И кровь там же есть.
Печень. И кровь. Нехорошие подозрения.
Да, они вскрывали ЭТО вместе с ООНовцем. Нет, защитные костюмы они не надевали. Перчатки? Дайте-ка подумать… вроде, н-н-нет…
Лиссе хочется сползти по стене и смеяться: Уфолог явно не главный кандидат на вымирание среди этих «ученых».
Когда чуть позже Алиса Орлова, физико-химик, считающий, что только она чего-то стоит в этой лаборатории, решает проверить действие неизвестного артефакта на людях и режет руку держащей его лаборантке… слов уже нет. Только данные сканера, которые показывают, что протекание всех процессов в организме девушки прекратилось и жива она примерно на тех же условиях, что у зомби под контроллером, и организм через пару дней начнет умирать, отравившись сам собой.
Пожалуй, то, что это именно Кира – единственная причина, по которой Лисса пытается еще что-то не то доказать Пилоту, не то стребовать с него. Эта девушка что-то вроде студентки-практикантки, и об ответственности за нее Лисса напоминала всем в самом начале.
Пиркс делает круглые глаза. Пожалуй, это все, что он делает.
Сообщение о том, что ООНовец здоров, печень распадается у Киры, а артефакт исчез, не вызывает в Лиссе даже холодного любопытства. Резкое «Вы же медик? Вот и лечите!» Орловой, почти перебивает Алисино желание помогать людям, не смотря на степень их адекватности. Лисса почти разворачивается и уходит. Лисса почти подтверждает согласие перебраться в стационар сталкеров, которое вроде бы кому-то дала в баре еще вчера.
Почти – не считается.
Капельница, гепатопротектор, предупреждение о том, что теперь жизнь в Кире поддерживается только лекарствами.
Устало отмахнуться от предложенного защитного костюма и отметить краем сознания, что это никого не удивило. Нелюбопытные здесь ученые. Не подозрительные сталкеры.

Экспедицию завернули недалеко от цели – заброшенной военной базы. Отряд сталкеров вежливо и тактично, насколько это бывает при перевесе боевой силы, вызвался проводить ученых обратно, а то как бы чего не вышло. Вряд ли у кого-то из них был личный интерес, иначе Лиссе и Ветру не дали бы просто свернуть в туман на развилке.
Нужно было минимум четверо, чтобы попасть внутрь лаборатории, поэтому они ждали. Лиссе было глубоко все равно, что именно Ветер выиграла у Марьяны, что находится в лаборатории, почему Серого (по традиции Макс дал ООНовцу имя перед походом вглубь Зоны) назначили отмычкой. Была просто необходимость успеть увидеть и понять как можно больше, пока еще оставалось время.
Неосторожный проход через контактную пару – и сознание на секунду меркнет. Лисса приходит в себя от сильной боли в груди, хватается за камень… его нет. Зато есть шрам посреди грудины. И ощущение пульсации внутри.
Разбираться времени нет, к тому же ее и Марьяну перенесло ближе к лаборатории, и вот из-за деревьев уже выходят остальные, несколько удивленные, что она все еще жива.
Лаборатория. Обрывы. Аномалии. Найденная флэшка. Телепортационный пузырь.
На обратной дороге Марьяна отдает Серого волку и Лисса кивает Ветер: все правильно, он должен был умереть, хоть ты и успела передумать.
Бар. Флэшка пуста, но на ней отпечатки контроллера. Вернувшийся Серый. У Лиссы в голове дробью стучит «Почему возвращаются другие, а не он?». Она смотрит на огонь и вспоминает тихий южный вечер, балкон, закат, вино, его шрамы, их планы… Голова кружится. Она успевает подумать, что на сегодня хватит коньяка, когда появляется жжение в груди.
Боль. Нехватка воздуха. Кашель с кровью. Обморок. Вокруг – судорожные крики, Макс пытается влить регентку, но она выходит обратно.
Все прекращается внезапно: Лисса приходит в себя, видит над собой Орлову и слышит что-то о транспортировке в лабораторию. Рука сама тянется к пистолету, но тут Ветер расталкивает окружающих и принимается слизывать кровь прямо с лица. И еще – она смеется.
Окружающие лица смешиваются, нужно выйти наружу, хоть немного воздуха.
Макс выходит из бара следом.
- Лисса, где камень?
- Камень? – она еще ничего не понимает, просто повторяет за ним.
- Камень. Я знаю про него. Это паразит…
Он смотрит, как будто что-то прикидывая
- Ты поверишь мне, если я расскажу, как вы сидели на балконе, пили вино, ты проводила пальцами по свежим шрамам
А вот теперь голова стала не просто ясной – пустой.
- Откуда ты…
- Я видел его сегодня. Рыжего. И не только я. Он – призрак, Алиса.
Дальше она уже не слышала. Наверное, это были слезы, но ей казалось, что из нее вытекает одновременно надежда, рассудок, остатки старой жизни, «Алиса». Как из пробитой бочки, капля за каплей, пока оболочка не станет пустой. Макс говорил что-то еще, пытался утешить, наверное. Пронзило: «Что ты можешь понимать, сейчас ты – счастлив».
И словно в ответ на эту мысль раздалось от бара: «Рысь умерла!».
Макс замолчал. Побледнел. И они вместе упали, прямо на траву, ноги отказывались держать. Рядом заходилась хохотом Ветер.
Лисса точно знала, что делать в таких случаях. Каждому по таблетке. И чуть-чуть подождать.

Мир вокруг был смешон, потому что бесполезен. Мне больше нечего было бояться и не на что надеяться, поэтому можно было все. Даже то последнее, что иногда удерживало от шага в пропасть – инстинкт самосохранения – был мне не нужен. Нож входит в ногу сквозь ботинок. Хороший нож. А ботинок теперь – не очень. Еще раз. Еще. Боль не отрезвляет и не останавливает.
Голодные глаза ветра. Я понимаю, что она хочет крови, но радовать окружающих зрелищем, как мне облизывают ботинки? Фу.
Я смеюсь. Я могу делать что угодно, я хотела понять Зону, так почему я до сих пор не влезла ни в одну аномалию?
Мы бежим к одному из мест, куда не решаются залезть даже сталкеры. Там сад. Чудесные розы. Мальчик. Мальчик дарит нам по розе, кажется, они колют пальцы, но это не важно.
Белые шары. Хочу по ним стрелять, но что-то держит меня. Что-то выкручивает руки. Нельзя. Отбирать. У меня. Оружие! Вывернуться, оглушить, выстрелить.
Из сада летит пух, он попадает на лицо Ветер, расплываются ожоги, а она все еще смеется.
Мы бежим дальше. Волк. Ах, да, у меня же была идея, еще один эксперимент. Наполняю шприц и бегу прямо на волка. Наверное, это первый раз, когда его бьют цветами по морде. шприц не сработал, кажется, у меня разодран живот, но это тоже не важно. Я бегу, дверь на базу заперта, дорога до бара по прямой и не прокидываясь – это всего пара минут.
Ветер. Кажется, я оставила ее там. Там же, где волк. Кажется, она умерла.
Еще один хороший человек. Вину почувствовать не получается, ничего не получается, однако есть хороший ритуал. Подхожу к барной стойке, заказываю выпить.
Снова стойка, снова Сан Саныч, снова Пацифист. Кажется, то же было вчера. Я снова что-то пытаюсь ему объяснить, и снова мне кажется, что он меня понимает. Берет у меня из рук розу и почти не морщится, когда пальцы оказываются иссечены мелкими царапинами. Заворожено смотрю на кровь на чужих руках и почти понимаю Ветер.
Сан Саныч считает, что чтобы выжить, мне нужно убить Паука, и я собираюсь это сделать.
А Рысь вернулась. Опять. Они все возвращаются, кроме того, кто нужен мне.

Лисса дошла до Паука и решила, что вернуться убить его она еще успеет, а вот попытаться вырезать паразита – мысль в целом интересная и не банальная. Только вот на себе подобную операцию не проведешь, нужен опытный медик, лучше – знакомый. Рысь.
Одна проблема – Рысь в некотором роде вампир и от вида крови ее поведет. Впрочем, Лисса уже настолько устала, что самые невероятные идеи кажутся единственно правильными. Операция вслепую, контроль через мониторы. Обезбол не понадобиться, так что нужна только пара рук, чтобы выполнять указания.
они уже почти собрались, почти идут в стационар, но вокруг опять что-то происходит: раненые сталкеры, в том числе Макс, снова нужны перевязки, все решается прямо на месте, в баре. Не раз она говорит, что после того, как сделают операцию ей, она готова вернуться, все собираются куда-то…
Из-за плеча на раненого смотрит Шаманка.
- Ты говоришь о том, чтобы вырезать из тебя паразита? Давай лучше я, я умею делать это без операций.
Лисса соглашается, потому что что угодно, только быстрее. Последняя перевязка – Макс, стакан пива, выйти из бара. Сан Саныч спрашивает, не нужен ли наркоз, и на утвердительный ответ бьет прикладом Лиссе по голове. Кто-то подхватывает стакан из рук.

Небо над головой. Высокое, спокойное, затянутое облаками небо Зоны. Ощущение потери и ощущение свободы перемешались, не разобрать, но главное – теперь решение уходить или остаться будет результатом личного выбора, а не вынужденного сидения на привязи. Исчезла и одержимость, и озлобленность. Каждый возвращается и уходит по своему, Рыжий теперь – такая же часть это Зоны, как и остальные, как и Алиса Кронгауз.

PS. Позже Алиса узнает о смерти Пилота, о выпущенном вирусе, о сбежавшей Орловой. Она ненадолго вернется на «большую землю», чтобы подать официальный рапорт о преступной халатности, нарушениях дисциплины и режима работы лаборатории, однако дожидаться результатов вряд ли станет, понимая, что в случае разбирательства может всплыть такое, что ее закроют в исследовательском центре очень надолго, и вряд ли дадут вернуться обратно, не важно, официально или нет.
Ближайшая цель – проникнуть в заблокированную базу и вытащить оттуда максимум приборов и медикаментов. С планом базы знакомили всю небольшую исследовательскую группу, поэтому где именно нужно заложить взрывчатку – найдется.

@темы: еще одна реальность