Предельная телесность памяти. Если событие не оставляет на мне след, то оно мгновенно переходит в статус прошлого, которое было ли вообще - тот еще философский вопрос. Только тело может подтвердить - было, поэтому я выпиваю до дна каждый синяк, боль в мышцах, растяжения, мелкие травмы. Шрамы - как отметки на карте. В детстве любила летом разбитые коленки и исцарапанные ноги, потому что они были единственным правдивым свидетельством о том, что жизнь не проходит мимо меня. Пока сохраняется след, его причина - часть настоящего, а когда он исчезает - миф, пыль, призрак, не было ничего вовсе.
Меня спасает некое подобие чувства меры, желание не перегибать палку. Все еще не было того, что стоит вбить татуировкой, а чрезмерный пирсинг - отсутствие фантазии. Хотя две дополнительных дырки в ушах - это безысходная ревность и невозможная любовь. Невозможная, потому что игра и имитация, отыгрыш, картонные декорации. Та сцена из loveless, невероятное чувство принадлежности, но кажется, у меня закончились уши.
Предметы тоже имеют значение, но меньше. Серьги только. Только то, что ощущается телом.